Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. - Страница 71

– Существование сильного Славена – это защита Русы от нашествий с полуночной стороны… Правильно я понимаю?

– Правильно. Наши города соперничают, но города наши все же братские. И всегда помогают друг другу. Руса защищает Славен от набегов хозар и булгар со стороны полуденной. Славен защищает Русу от набегов урман и свеев со стороны полуночной. Если бы остался только какой-то один город, он подвергался бы нападениям с двух сторон. Именно поэтому мы и должны существовать одновременно. И даже война за Бьярмию не может поставить между нами стену.

Славер, найдя такие убедительные аргументы, все же не договаривал свои мысли до конца. Сам он готов был уже увести свой полк в помощь князю Войномиру на далекий остров Буян, и хотел просить согласия посадского совета на такой дальний поход. И ему, казалось бы, было мало дела до того, что станет со Славеном и Русой. Он мог бы увести полк, даже не спросив согласия посадского совета и князя Здравеня. И, как думал Славер, по крайней мере, половина полка подчинился бы воеводе, а не совету, если совет вдруг пожелает воспротивиться. Но Славер не хотел уходить со скандалом, с помехами, и с уменьшившимся составом полка. Он понимал, что не весь посадский совет, члены которого прочно были завязаны совместными торговыми делами со Славеном, будут рады сожжению соседнего города. И многие постараются обвинить Славера в том, что он взял на себя слишком много полномочий, не спросив на то согласия совета. И даже князя Здравеня не спросив, который и для войск Бьярмии официально был старшим князем, правителем княжества русов, и которому даже Войномир подчинялся, пусть и вел войну по своему усмотрению, и князь Астарата тоже починялся. Хотя решения совета считаются более весомыми, чем слово князя, все же утверждаются они правящим князем. И Здравеня, предпринимая такие действия, решат многие, следовало спросить обязательно. И даже не то, что часть посадских советников потеряет доходы от военных действий Славера, будет объявлено самым важным. Хотя и это будет обязательно высказано. Но такое сопротивление воевода предвидел. И именно ради того, чтобы заткнуть рот именно этим членам совета, воевода говорил с Первонегом о больших ссудах. Проценты от ссуд с лихвой покроют уже состоявшиеся потери от торговли. Но будет в посадском совете и другая оппозиция, более сильная и более непримиримая. Те, кто очень оберегают свое спокойствие, и всегда против любой войны, как были против военных действий в Бьярмии, и, тем более, действий против Славена. Эта оппозиция посчитает, что Славер действует для продвижения интересов своего воспитанника князя Войномира, и берет на себя решение важнейших вопросов так же, как брал их, не задумываясь, сам решительный молодой князь. Посадские советники знают, как к Войномиру относятся простые варяги-вои. Они всегда будут горой стоять за водителя полков, который имеет воинскую удачу. Если воинская удача приходит к человеку, она не отпускает его многие годы. От некоторых не отступает никогда. А что требуется простому вою? Ему требуется, чтобы им руководил человек, имеющий воинскую удачу, и приводил свои полки к победе. Варяги-вои из Бьярмии князя Войномира любят и ценят. А варяги-вои из Русы только и смотрят, как бы им уехать из Русы в Бьярмию. Возвышения Бьярмии во главе с Войномиром над столицей княжества посадские советники всеми силами постараются не допустить. И потому все успехи Славера будут рассматривать, как действия, направленные против столицы своего княжества. И даже сам князь Здравень, старый, толстый и нерешительный, тоже боится возвышения Войномира, и потому будет не на стороне Славера. Только будет ли вот? Славер спрашивал сам себя, и искал ответ. Ответ должен был бы сводиться к тому, чтобы именно князь Здравень первым должен был бы поддержать Славера. И добиться такой поддержки воеводе казалось возможным. Хотя Славер еще не знал, что следует сказать Здравеню. Но, вспоминая разговор с Ворошилой по дороге к Тулебльскому капищу, Славер понимал, чем можно прельстить Здравеня…

* * *

Воевода Славер вышел во двор, чтобы отправиться в покои князя Здравеня, и ждал, когда ему подадут коня, когда в ворота въехал дорожный дозор. С возрастом слегка растратив зрение, которым Славер смолоду сильно гордился, воевода не сразу узнал всадника, отделившегося от дозора, но узнал коня. Такой конь был один на всю рать варягов. Ветер легко перебирал тонкими ногами, топча деревянный, покрытый тонким слоем снега дворовый настил. Славер повернулся лицом к всаднику, ожидая, когда Волынец спешится.

Всадник выпрыгнул из седла легко, несмотря на тяжелое боевое снаряжение. Вообще в Волынце, несмотря на отсутствие мощи, свойственной многим возрастным воям, чувствовалась природная жилистая сила.

– Есть новости? – спросил Славер, понимающий, что задает пустой вопрос. Дозоры меняются прямо на дороге, а не возвращаются, не окончив дело. Если дозор вернулся, значит, с важным сообщением. Следовательно, было что сообщить воеводе и у Волынца.

– Да, воевода. Мы перехватили гонца из Карелы в Славен.

Это уже было интересно.

– И где же он?

– Мы его отпустили. Пусть едет к своим…

– Не понял, – строго сказал воевода. – Это что за война у нас такая пошла. То ты Белоуса отпускаешь. Теперь другого гонца. Когда такое становится правилом, мне это перестает нравиться. Запомни это, Волынец!

– Мы узнали все, что он собирается сказать своим соплеменникам. И решили, что они должны это узнать. Когда посылали гонца, в Кареле еще не знали, что Славен сгорел. Но гонец по дороге встретился с Белоусом, и узнал от него новость. Оба они – вестники печали…