Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. - Страница 59

Вагров вместе со словенами было ненамного меньше, и результат боя, если бы бой состоялся, оказался бы непредсказуемым. Но граф пообещал сотнику Русалко своим авторитетом остановить любой полк франков. И, чтобы не прослыть бахвалом и хвастуном, граф выехал вперед перед строем славян, и поднял руку с развернутой ладонью. Свой шлем Оливье по-прежнему держал на согнутой левой руке, показывая, что он участия ни в какой схватке принимать не намерен. И даже меч свой не поддерживал рукой, которая держала шлем. И весь вид графа Оливье говорил о том, что он не имеет никаких воинственных намерений. Но этот вид, конечно же, искусственно принятый графом, предназначался не столько для славян, сколько для его готовых к бою соотечественников.

Со стороны отряда франков навстречу графу выехал рыцарь с белыми перьями на шлеме. Но шлем рыцарь с головы не снял, хотя и поднял решетчатое забрало. Оказавшись ближе, Оливье узнал в рыцаре одного из новых любимцев короля Карла молодого графа де Брюера, хорошего музыканта и поэта, но весьма посредственного полководца, о чем говорило даже нынешнее построение отряда. Сам Оливье был когда-то дружен со старшим графом де Брюером, отцом нынешнего графа, но тот погиб еще год назад в битве с восставшими лангобардами. И управление графством король доверил сыну, тогда еще виконту де Брюеру, сохранив за ним титул отца.

– Я рад встретить тебя здесь, доблестный граф, – сказал Оливье, не слезая с седла.

Наверное, встретить здесь именно этот отряд – было самой большой неудачей для Оливье. Граф де Брюер был тем человеком, который может не пожелать выслушивать советы Оливье.

Де Брюер тоже седло не покинул. Оливье и раньше слышал, как этот молодой граф высказывался о самом Оливье нелицеприятно. Видимо, он ревновал опытного воина к королевским милостям и просто к королевскому вниманию. Правда, внимание это было особенным и заметным всем, когда граф Оливье три с половиной года назад вернулся из сарацинского плена. Тогда вниманием его баловали и сам монарх, и все придворные. Но время прошло, страсти поутихли, и к прославленному рыцарю все стали относиться ровнее. В том числе, и сам король Карл. При этом сам Оливье воспринимал такие вещи достаточно хладнокровно. Но каждый новый фаворит короля видел в фаворите недавнем угрозу своему влиянию на монарха. Этим, скорее всего, и было вызвано неприязненное отношение да Брюера к Оливье.

– Я тоже рад неожиданной встрече, – ответил де Брюер. – И, признаться, никак не ожидал застать тебя в этой компании.

– А как ты сюда попал со своим полком? – поинтересовался Оливье.

– Все просто. Меня послал наш король в погоню за сбежавшим из Старгорода князем Бравлином, и приказал захватить его. Что я и намерен сейчас сделать.

– А я попрошу тебя, доблестный граф, отказаться от этих планов. Но я вообще не в курсе событий последнего времени. Что произошло в Старгороде?

– Мы со второй атаки разрушили стенобитными машинами привратные башни и сами ворота, и легко ворвались в город. Защитников было слишком мало. Бравлин из города бежал. Король отдал на три дня город воинам, участвующим в приступе, а меня вот отправил в погоню за князем. По дороге я встретил небольшой отряд из твоего полка, который ты, граф, оставил без командования по непонятной причине. Я присоединил их к своим рыцарям, чтобы они помогли мне выполнить волю Карла. Но ты, как я понимаю, желаешь сам воспротивиться королевской воле, и меня склоняешь к тому же?

– Просто я дал слово ваграм и словенам, что франки, если подойдут, не будут их атаковать. Король всегда с уважением относится к слову любого рыцаря, не только к моему слову, и позволил бы тебе уйти без схватки…

– Король наш далеко. И я не имею возможности спросить его. А, если я не имею такой возможности, я буду выполнять его волю, которую он высказал мне лично. Кроме того, я не давал слова этим славянам.

Граф Оливье потяжелел взглядом, и де Брюеру трудно было его взгляд выдержать. Новый фаворит короля даже отвернулся, якобы, чтобы посмотреть, насколько развернулся его строй.

– Сегодня один из моих бойцов, якобы желая спасти меня, тяжело ранил воина-вагра, с которым я дрался. Тот боец уже однажды спасал мне жизнь. Тем не менее, я наказал его. Ты еще не слышал про это?

– Нет, граф, не слышал. Что ты с ним сделал?

– Я отрубил своему спасителю голову.

– Я не могу этого одобрить. Жизнью королевских солдат вправе распоряжаться только король. Это мое твердое мнение.

– Этот солдат спас мне жизнь, но лишил меня чести, запятнав ее предательским ударом…

– И к чему ты это рассказываешь мне? – не понял де Брюер.

– Он запятнал мою честь. И лишился головы. Ты тоже хочешь лишить меня чести. Ты не воспринимаешь всерьез слово рыцаря…

Де Брюер, выслушав и осознав угрозу, побледнел.

– Я только выполняю волю короля.

– Хорошо. Выполняй. Но, когда закончится бой, и если ты останешься жив, я попытаюсь свою честь себе вернуть. Будь готов к схватке, граф…

– Ты мне угрожаешь?

– Я тебя предупреждаю.

– Значит, ты стал предателем короля и интересов своего народа, граф Оливье!

– Говори, что хочешь. Тебе говорить осталось не долго. Без головы люди обычно молчат.

– Ладно… Только я не слишком боюсь твоих угроз. Запомни это.

Тем не менее, де Брюер торопливо развернул коня, чтобы вовремя дать ему шпоры, если граф пожелает принять какие-то меры сразу. Но Оливье тоже развернул своего коня, и уже быстро поскакал к рядам вагров, куда только что подъехали князь Бравлин Второй с княжичем Гостомыслом. Оба встали на крыльце избушки рядом с Русалко и сотником Зарубой. Туда подъехал и граф Оливье.