Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. - Страница 112

112

– Дю Ратье, пошли пажа под холм, пусть приведет снизу, кого князь назовет.

– Ставра, ваше величество. Того высокого, что уже приходил сегодня ко мне.

Дю Ратье вышел, и через несколько секунд послышался стук копыт удаляющейся лошади. Годослав, подойдя к столу Эйнхарда, подписал договор, предварительно внимательно прочитав его, первым. Потом поставил подпись король, и пожал князю руку.

– Твои владения, княже, сильно расширились.

– Да, ваше королевское величество. Благодаря вашей щедрости и, я бы сказал, мудрости. Хотя и в неожиданную сторону.

– Это как?

– Много веков мои предки, когда-то еще вместе с ваграми, воевали против лютичей, потому что у нас много вопросов о спорных землях. И эти земли до сих пор остаются незаселенными, потому что при попытке лютичей заселить их, мы атакуем лютичей, при попытке поселиться там бодричам лютичи идут в набег. Наши силы всегда были примерно равны, хотя с выходом из союза вагров мое княжество значительно ослабело. Сейчас же решением вашего величества силы моего княжества существенно увеличились. Я думаю, это поможет мне решить многие пограничные вопросы с лютичами.

Король сосредоточенно кивнул.

– Позже, я думаю, мы вернемся к обсуждению этих проблем. Я сам уже многократно думал о лютичах. Они несут проблемы многим соседям. И бодричам, и нам. Но я надеюсь мирно договориться с ними. Если бы я сразу попытался мирно договориться с Бравлином, сейчас бы многое выглядело иначе. Сейчас же тебе предстоит не о лютичах думать, а жестко прибрать к рукам строптивых нордальбингов. Я поддержу любые твои меры, вплоть до переселения их на ту же твою границу с лютичами. Спокойная обстановка в Вагрии и в Нордальбингии – это твоя первоочередная задача. И я надеюсь, что ты с ней справишься. В твои таланты и в таланты твоих полководцев и воевод я верю. При этом, признаюсь тебе, княже, что не все на этом королевском совете поддержали мое решение о передаче тебе таких важных с тактической точки зрения земель. Княжество бодричей, считает кое-кто, слишком усиливается, и может само нанести удар нам в спину, когда у нас будет серьезное положение. Но я тебе верю. Я знаю, княже, что ты не предашь своего короля.

– Ваше величество, – Годослав наклонил голову, и в его голосе послышался даже укор. – Здесь, в вашем совете, сидит мой добрый друг граф Оливье. Я думаю, он может за меня поручиться, если кто-то сомневается в моей порядочности.

– Достаточно того, что за тебя поручаюсь я, – сказал Карл, прекращая разговор, потому что вернулся шевалье дю Ратье, а за ним следом вошли волхв Ставр и паж.

– Разрешите, ваше величество… – спросил Годослав.

– Конечно, – согласился король.

– Есть, Ставр, новости из Рарога?

– Да, княже, гонец прискакал, – Ставр ответил по-славянски, хотя вопрос князь задал на франкском языке. Но этим волхв предоставлял право Годославу самому выбирать из сообщения, что следует сказать королю.

– Говори…

– Он может говорить по-франкски или по латыни? – спросил Карл.

– Он понимает языки почти правильно, но сам говорит с трудом, пользуясь при необходимости только самыми расхожими фразами, ваше величество.

– Тогда ты и переводи.

– Пусть он сначала скажет…

Ставр обеими руками оперся на свой тяжелый посох-дубинку. И говорить начал тихим голосом, чтобы его слышал нормально только один князь Годослав, стоящий рядом. И про этом смотрел Ставр не на князя, а за него, куда-то в противоположную, покрытую большим византийским ковром стену палатки. Годослав знал этот взгляд, потому что его самого Ставр когда-то обучал умению видеть все вокруг, не глядя конкретно на кого-то. И волхв сразу определил, что аббат Алкуин даже со скамьи приподнялся, и голову слегка набок повернул ухом в сторону волхва, чтобы слышать. Значит, был знаком со славянским языком. Ставр знал, кто такой этот аббат, потому что три с половиной года назад разговаривал с ним несколько раз. И слышал, что этот человек имеет большое влияние на короля Карла. Но возможности сообщить князю то, что он заметил, Ставр не имел. Зато имел возможность говорить только то, что следовало сказать в такой обстановке, и что князь обязательно должен был бы передать королю…

* * *

Совершать такие долгие и стремительные переходы полк воеводы Славера не привык. В Бьярмии, где полк большую часть своего времени и находился, за один подобный дневной переход можно было бы пройти мимо двух десятков сигнальных и других крепостиц, где была возможность если уж не у печи погреться – печей на всех просто не хватило бы, но хотя бы в спокойной обстановке посидеть у костра. В этом же дальнем походе костры жгли только в темноте – утром и вечером. Славер не желал привлекать к себе внимания. Но больше раздражало не это. Больше раздражало то, что вместо снега в неба часто лил дождь, и только ночами подмораживало. И, остановившись на ночной привал, приходилось сушить промокшую одежду. И следить, чтобы она не обгорела у костра. Делать это приходилось за счет сна. Следовательно, весь полк был катастрофически не выспавшемся, потому что на долю каждого спать ночью приходилось только часа по четыре, не больше. Более свежей выглядела первая сотня. На одном из ночных привалов воевода Славер решил провести ночь в первой сотне. И увидел, что Волынец назначил дежурных, которые следили не только за своей сохнущей одеждой, а и за одеждой других воев. Один десяток с этой задачей легко справлялся.

– На следующую ночь другой десяток поставишь? – спросил воевода Волынца. – Я правильно тебя понял?

112